УДК 168.522
А. И. Афанасьев, И. Л. Василенко,
Одесский национальный политехнический университет (г. Одесса)
В современной методологии науки утвердилось понимание парадигмы, предложенное Т. Куном [2]. Несмотря на неопределенность, о чем свидетельствуют порядка тридцати его значений, обнаруженных исследователями в работах Т.Куна, оно довольно четко фиксирует набор убеждений, ценностей, норм, методов и средств, принятых научным сообществом. Сам Т. Кун относил к типичной парадигме не только классическую ньютоновскую механику, но и аристотелевскую динамику, и птолемеевскую астрономию, к которым термин «наука» применим лишь с известными оговорками. Уже это дает основания использовать понятие парадигмы за пределами естествознания и даже за пределами науки, например, в теологии, которую, между прочим, порой зачисляют в разряд гуманитарного знания. Скажем, томистская идея гармонии веры и разума и формула Тертуллиана «верую, ибо абсурдно» могут рассматриваться как две противоположные парадигмы. Повсеместное распространение термина «парадигма» обусловило многочисленные исследования парадигмальных феноменов и поставило вопрос о создании теории парадигмы [4]. Если такая задача действительно актуальна, она не может быть решена без уяснения особенностей парадигм в сфере гуманитарного знания.
В настоящее время понятие «парадигма» употребляется и в изначальном лингвистическом смысле как табличный образец, например, спряжения глагола, и в более широком смысле. Это и осознанный образец применения метода, и неосознанный механизм унификации в культуре как образец решения практических и интеллектуальных проблем, и модель поведения, транслируемая в нарративной форме в виде мифа или притчи, и просто некий способ рассуждения, и недостижимый образец, шедевр в искусстве, и некая служебная инструкция, и определенная мыслительная установка. Особенностью таких парадигм является сочетание формализованных, описанных правил деятельности и неформализованных, неосознанных или осознанных, но неписаных правил.
Функционирование в культуре большого количества парадигм ставит вопрос об их сосуществовании, в том числе, соизмеримости, взаимовлиянии, совместимости, преобладании, борьбе, вытеснении, дроблении, объединении и, в частности, способах выхода за пределы той области знания и деятельности, где парадигма сформировалась. Можно предположить наличие культурного механизма, переносящего парадигмы из одной сферы в другую. Иначе многие открытия выглядят как чудо. Так иногда описывают изобретение фотографии, которая получилась из якобы случайного совмещения знаний о химических реактивах со знанием камер-обскура. Однако, как отмечает Р. Архейм, к такому совмещению человечество было готово столетиями раньше. Но фотография появилась тогда, когда она смогла стать помощником в развитии реалистической парадигмы в искусстве, привнеся характерное чисто механическое навязывание проективного образа физического мира [1, с. 145.].
Парадигмы можно различать по степени общности и, соответственно, преобладания, в зависимости, например, от характера интеллектуальной или практической деятельности. Общая мифологическая оценка древними греками упорядоченности мира, государства, семьи по существу являлась парадигмой космоса, установленного олимпийскими богами, которые победили титанов, олицетворявших хаос. Если представления древних о космосе являются проекций человека на мир, то нельзя ли их считать первой гуманитарной парадигмой, с которой соотносились все представления о порядке, гармонии, красоте? Возможно, поэтому в Древней Греции техника (techne) была связана не только с ремесленным мастерством, но и с высоким искусством. И ремесленное, и художественное произведение считались продуктами techne. Здесь можно усмотреть влияние той же парадигмы космической гармонии, которое продолжается и в период Ренессанса, хотя средневековое христианство переставило многие акценты. Разумеется, это была не единственная парадигма культурной деятельности, но тяга к упорядоченной универсализации преобладала, несмотря на специализацию видов деятельности и умножение их образцов. У Леонардо да Винчи живописное полотно и техническое изобретение были однопорядковыми вещами. Лишь начиная с Галилея постепенно преодолевается универсализм Возрождения и прежняя общекультурная парадигма. Философия, наука, искусство, техника обретают собственные ниши с собственными парадигмами. Но парадигма «techne» работает до сих пор: мы восхищаемся техникой живописца, музыканта, спортсмена, актера, лектора, ученого и других представителей творческих специальностей, для которых «техничность» не должна, казалось бы, преобладать над «божьей искрой». Специализация науки также вызвала к жизни разные специализированные научные парадигмы, например, естественнонаучные и гуманитарные. Пожалуй, только в классическом естествознании, основанном на жесткой рациональности, парадигмы несовместимы и вытесняют друг друга. Похоже, это не является общекультурной нормой, поскольку в других сферах науки и культуры парадигмы взаимодействуют иначе.
Естественные и гуманитарные науки лежат в разных плоскостях, которые пересекаются лишь частично (по-видимому, там, где требуется соблюдать жесткие или слабые критерии научности). В одной плоскости с естественными науками находятся искусство, литература, религия, поскольку все это формы осмысления мира и человека в этом мире. А гуманитарные науки есть формы осмысления этого осмысления, поэтому их иногда называют рефлексивными науками. Впрочем, это не вполне точно, поскольку любое научное знание рефлексивно. Как бы там ни было, но непосредственного выхода в реальный мир гуманитарные науки не имеют, видя его опосредованно. Даже человека они изучают не как данность, а как его отражение или выражение в духовных феноменах, скажем, текстах, культурных нормах и т. д. Если же считать, что естествознание также не выходит в реальный мир, поскольку имеет дело не с реальными объектами, а с их конструктами, о чем часто заявляют исследователи неклассической и постнеклассической науки, то тогда гуманитарные науки имеют дело с конструктами конструктов, т. е. все равно располагаются «этажом выше» естествознания. Следовательно, сравнивать гуманитарные и естественные науки, как и их парадигмы, следует с учетом указанной «разноэтажности».
В гуманитаристике следует выделять парадигмы двух родов: во-первых, парадигмы самой творческой деятельности в искусстве, литературе и вообще в культуре, которые иногда называют гуманитарными парадигмами, и, во-вторых, парадигмы исследовательской деятельности об этом мире культуры, т. е. парадигмы гуманитарных наук. Из-за этого, в частности, могут не совпадать по смыслу и назначению гуманитарные парадигмы и парадигмы гуманитарных наук.
Рассматривая естественнонаучные парадигмы, легко заметить, как они определяют индивидуальное творчество ученых. Примерами могут служить парадигмы классической механики, квантовой механики и др.
Не случайно парадигмы связывают с соответствующими научными сообществами, группирующимися вокруг определенных парадигм. Поэтому, даже зная имена основоположников, мы не рискнем назвать их парадигмы индивидуальными. Ньютоновская или птолемеевская парадигмы не предполагают, что ими пользовались исключительно Ньютон и Птолемей. В искусстве и литературе дело обстоит так же и в то же время иначе. С одной стороны, там тоже обнаруживаются школы и направления, группирующиеся вокруг основных идей, методов, лидеров. Здесь напрашивается аналогия с естественнонаучными парадигмами и научными сообществами. Можно упомянуть немецких романтиков, парадигма которых предполагала, что в сознании художника рационально оформленная идея реализуется в соответствующем поэтическом или живописном образе. Показательным является деятельность русских символистов, у которых при всем их своеобразии, отсутствии единого стиля и единой концепции, все же четко просматривается общее парадигмальное основание творчества – стремление выражаться аллегориями и символами: «мысль изреченная есть ложь». Но, с другой стороны, огромное значение приобретают индивидуальные парадигмы, которые не всегда четко фиксируются самими их носителями, а тем более читателями или зрителями. Обнаружение подобных парадигм учеными-гуманитариями сродни естественнонаучному открытию. Ю. Лотман показывает, как выработанная А. С. Пушкиным парадигма историко-культурного процесса определяла его творческие замыслы и их воплощение в стихах и прозе [3]. При этом сам Лотман принадлежал к Тартуско-московской семиотической школе как научному сообществу со своей исследовательской парадигмой. Существенно, однако, что как парадигмы творческой работы литераторов, так и парадигмы ученых, исследователей их творчества, не являются столь общезначимыми как в естествознании.
Парадигмы, работающие в философии, социологии, культурологии, истории, литературоведении и других областях гуманитарного знания воспроизводят специфику последнего. Оно, во-первых, задевает не только научные, но и сословные, классовые, национальные интересы, что обеспечивает государственную, идеологическую или иную поддержку соответствующих парадигм. Во-вторых, гуманитарные теории носят более сложный, многогранный, комплексный характер по сравнению с естественнонаучными, из-за чего требуется множество парадигм. В-третьих, принципиально невозможно в одной теории охватить все разнообразие культурной жизни, поэтому парадигма, в рамках которой изучается практическая или культурная деятельность, не может быть одна. В-четвертых, объект гуманитарного, в особенности социогуманитарного, знания довольно быстро меняется, и смена теорий и, соответственно, парадигм должна поспевать за ним.
Смену парадигм в естествознании часто ассоциируют с прогрессом в научных исследованиях: более поздняя парадигма, дескать, является более совершенной. В качестве примера приводят обычно релятивистскую механику, обладающую лучшими объяснительными возможностями по сравнению с ньютоновской парадигмой. Тем самым пытаются спасти идею единства мира и, соответственно, науки, в частности, в смысле совместимости законов макро- и микромира. По-видимому, это лишь дань классическому образцу естествознания. Постнеклассическая наука допускает сосуществование различных миров и соответствующих парадигм, а тем более применение последних в различных познавательных ситуациях. Недалек от истины был П. Фейерабенд, показывавший, что эволюция науки связана с умножением альтернативных теорий. Поэтому прогресс, как в практической, так и в познавательной деятельности, следует усматривать скорее в увеличении разнообразия парадигм, а не в вытеснении лучшими худших. Кроме того, смена гуманитарных парадигм не всегда означает прогресс в познании. Она может быть реакцией на изменение социально-культурного мира. Поэтому более поздние парадигмы не обязательно оказываются лучшими, так как давая эффект понимания новых условий, могут не объяснять прежних культурно-исторических периодов. И тут принцип соответствия вряд ли поможет, скорее, срабатывает принцип дополнительности. Объяснительные установки или модели, работающие в одни исторические периоды, нельзя автоматически переносить на другие. Например, понимание объекта собственности как способа извлечения прибыли и роста благосостояния, характерное для Европы XIX в., не подходит для античности или средневековья. В этом плане является совершенно неверным критическое отношение к древним, закапывавшим сокровища в землю или топившим их в болоте, вместо того, чтобы пустить их «в дело». Ведь тогда личная вещь как бы несла частицу своего хозяина, его достоинства и недостатки. Сокровища нередко закапывали не столько «на потом», сколько для того, чтобы вместе с ними не достались другим качества их обладателя. Описанная в русской литературе расточительная жизнь дворян, осуждаемая в рамках предпринимательской парадигмы, была способом дворянского существования, вытекающим из дворянского мировоззрения и мироощущения. Предпринимательская парадигма соотносит такую жизнь с ленью, косностью и не в состоянии объяснить дворянского патриотизма, героизма, государственного подхода. Очевидно, что названные парадигмы должны сосуществовать и применяться в соответствующих случаях. Сосуществование парадигм, в том числе гуманитарных, позволяет заключить, что борьба и вытеснение парадигм не так широко распространены, как полагал Кун, поскольку парадигмы, в основном, имеют собственные культурные и познавательные ниши.
В употреблении термина «гуманитарные парадигмы» можно обнаружить четыре основных смысла. Во-первых, этот термин порой применяется к парадигмам деятельности в области культуры. Человек, не умея жить в природе, переделывает ее, создавая культурную среду своего обитания. Одним из механизмов культурной деятельности являются парадигмы как образцы культурного творчества. Они изучаются, скажем, культурологией как гуманитарной дисциплиной, из-за чего считаются гуманитарными парадигмами. Подобной культурной парадигмой в принципе является и естественнонаучная парадигма. Поэтому называть все культурные парадигмы гуманитарными, возможно, верно по существу, но бессмысленно терминологически, ибо теряется актуальная проблема соотношения гуманитарных и естественнонаучных парадигм как внутринаучных образований. Во-вторых, гуманитарными парадигмами называют парадигмы высокого творчества в области искусства и литературы. Применение термина, возможно, оправдано, но с оговорками, ведь исследование, познание, приобретение знания не является главной задачей литературы и искусства. В-третьих, применительно к технической, практической и научной деятельности, а также к естественнонаучному исследованию выдвигается требование человекоразмерности, и прежде всего учета возможных рисков и опасностей для человечества. Подобные требования порой называют гуманитарными парадигмами, но это не есть собственно парадигмы гуманитарных наук. В-четвертых, парадигмы исследовательской деятельности в сфере духа, в отличие от исследований природных объектов, к которым принадлежит и человек как природный объект, являются парадигмами гуманитарных наук и в этом контексте гуманитарными парадигмами. Сказанное относится и к исследованию естественнонаучных текстов и самого естественнонаучного мышления. Поэтому, если ученый-естественник рефлексирует по поводу своей мыслительной деятельности и своей науки, то он вступает в сферу гуманитарного познания («переходит этажом выше») и должен включаться в существующие гуманитарные парадигмы или создавать новые. Не случайно методология науки является гуманитарной дисциплиной, хотя создавалась не только гуманитариями. Это относится и к истории науки, и другим дисциплинам, изучающим науку.
ВЫВОДЫ
Таким образом, придание образцам гуманитарной познавательной и практической деятельности парадигмального статуса, возможно, понижает рейтинг естественнонаучных парадигм, что отнюдь не лишает последние их огромного значения для человечества. Но парадигмальное разнообразие следует считать не недостатком, а достоинством, как науки, так и вообще культуры.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства. – М.: Прометей, 1994. – 352 с.
2. Кун Т. Структура научных революций. – М.: Прогресс, 1977. – 301 с.
3. Лотман Ю. М. Замысел стихотворения о последнем дне Помпеи // Лотман Ю. М. Пушкин: Статьи и исследования. – СПб: Искусство-СПБ, 1999. – С. 293 – 299
4. Севостьянова М. «Белые пятна» теории парадигм // Філософські пошуки, вип. XXVII. – Львів-Одеса: Cogito – Центр Європи, 2008. – С.146 – 155.