УДК 81. 367.2+82-1
М. Г. Харьков,
Винницкий национальный технический университет (г. Винница)
Известно, что стихи Маяковского очень сложны для восприятия. В первую очередь – это труднейший лексический расклад. Тут и стихия разговорной речи, подчеркнутая как знаменитой лесенкой, так и многочисленными имитациями устного интонирования; сближением орфографии слова с фактическим произношением; напором просторечной лексики, фразеологии и т.д. Тут и великое множество неологизмов и окказионализмов, советизмов и архаизмов, революционной терминологии и аббревиатур, игра омонимами и паронимами. Тут и «преодоление синтаксиса» (по выражению Г. Винокура) и высвобождение семантики из-под связи формальных отношений: очень частое выпадение глаголов, союзов, предлогов; разложение фразеологических сращений на составные части; использование парцелляции и именительного представления...
Это вызывает огромные трудности у читателя или слушателя. Препятствий становится еще больше, если мы вспомним, что эта речевая система положена знаменитым футуристом на тонический стих с помощью сложнейшей поэтики.
Преодолеть эти трудности вам поможет прежде всего важнейшее невербальное средство речевого взаимодействия, которое соединяет мыслительную и экспрессивную стороны речевого акта – интонация.
Все исследователи считают изменение высоты основного тона (мелодику) важнейшим компонентом интонации. «Модуляции голоса – прекраснейшее из всех чудес красноречия. Это музыка речи» (Леонардо да Винчи). Мелодика – это костяк интонационного строя, ее основа. Это главный показатель логических и эмоциональных оттенков и связей в выражении мысли.
Вторым компонентом интонации является ударение – логическое и эмфатическое. «Ударение – указательный палец, отличающий самое главное слово во фразе или такте! В выделяемом слове скрыта душа, внутренняя сущность, главные моменты подтекста» (К. С. Станиславский).
Важную роль в логическом выделении слова играет временной показатель: установлено, что ударное слово удлиняется по времени произнесения в полтора, а иногда в четыре раза (Н. Жинкин). И при этом логическая сущность ударения переходит в психологическую
Эмфатическое ударение – эмоциональное, психологическое. Оно служит выражением чувств. Эмфатическое выделение ударного гласного передает не только некую эмоциональную семантику, но и несет познавательную, информационную нагрузку.
Ударение прямым образом связано с тембром. Этот компонент интонации – важнейший индикатор эмоционального состояния лирического героя, его отношения к происходящему.
В большинстве учебников по риторике тембру уделяется недостаточное внимание. Но ведь нельзя забывать, что есть ситуации, в которых только благодаря тембру можно выяснить истинное намерение говорящего. Многие слова в разных контекстах имеют совершенно противоположное значение. В таком случае все интонационные компоненты только помогают тембру, без него они бессильны.
Несмотря на то, что пауза – это просто молчание, некоторые ученые (А. Пешковский, Р. Аванесов, А. Шахматов и др.) относят ее к элементам интонации. «Своим молчанием ты будешь говорить» (Р. Киплинг). Логическая пауза длится сравнительно недолго. Благодаря ей речь становится более ясной и более четкой. «Если это время затягивается, то бездейственная логическая пауза перерождается в активную – психологическую» (К. Станиславский). Великий режиссер в своих работах паузе уделил немало места: «Если без логической паузы речь безграмотна, то без психологической она безжизненна… Она не подчиняется никаким законам, а ей подчиняются все без исключения законы речи» (К. Станиславский).
Сегодня доказано, что «эмоционально-окрашенная речь – речь, чрезвычайно насыщенная паузами. Но паузы эти не только количественно богаче, они и качественно своеобразны» (Л. Тимофеев). В эмоциональной речи паузы становятся элементом субъективно-оценочного порядка.
Пауза имеет отношение к темпу речи – еще одному фактору, который отражает эмоциональное состояние говорящего. «Темп – это выразитель жизни в речи, это ее трепетное, взволнованное дыхание. Снимите с произносимой речи это живительное и разнообразное в своей перебойности влияние темпа, и речь поблекнет, станет мертвой, неживой, невыразительной. Дайте пестроту темпа без необходимого оправдания, без должного внимания к сменам темпа, и снова ваша речь станет неестественной. Сочетайте выражение темпа с развитием вашей мысли, с выражением чувства, с напряжением воли и, словом, – с естественной жизнью вашего интеллекта, и ваша речь без усилий и напряжений оживится, заблестит, заинтересует» (И. Блинов).
У каждого поэта свой неповторимый интонационный рисунок. Когда мы говорим об интонационной особенности поэзии Маяковского, то подчеркиваем «высшую степень эмоциональности его стиха» (Л. Тимофеев), «уровень максимальной эмоциональной выразительности» (Б. Гончаров). Интонационный диапазон создателя «Левого марша» и «Облака в штанах» колоссален. Даже в пределах одного стихотворения часто встречаем самые различные методические и темповые рисунки, все виды пауз и ударений, самые различные тембровые слои.
В произведениях нашего поэта повышается роль ударений. «Поэзия Маяковского, – по мнению Р. Якобсона, – есть поэзия выделенных слов по преимуществу».
Лесенка Маяковского – это готовая паузная разбивка, на ней прекрасно видны взрывы ударений и разломы мелодики. Г. В. Артоболевский, один из лучших чтецов Маяковского, не зря уподоблял книги поэта тетрадям нот, где зафиксирована живая музыка.
Непонимание интонационного строя поэзии Маяковского неизбежно приведет к провалу. И наоборот: правильная интонация поможет слушателю понять точнее смысл отдельных слов, выражений, словосочетаний, а, в итоге, предложений и макротекста. Информативность интонации нашего поэта очень велика. Важным подспорьем здесь будет то, что его стих – это голосовая, звучащая поэзия, его речь – устная, публичная речь.
Вместе с тем нужно помнить и о том, что мертвые схемы чужды этому бунтарскому духу. «Надо в зависимости от аудитории брать интонацию» – говорил поэт в статье «Как делать стихи».
Действительно, в произведении заложены определенные интонационные установки, то есть определенные варианты чтения одного и того же текста. Сам Маяковский по-разному читал стихи довольно часто, о чем нам свидетельствуют его современники.
Давайте рассмотрим «Послушайте!» – это одно из лучших лирических стихотворений, в котором утверждается право на высокое предназначение человека.
В молодежной аудитории его есть смысл читать с более приподнятой интонацией. Необходимо выделить романтическую тенденцию его ранней лирики.
Именно в этой аудитории реализуется тезис Гельвеция: «Эмоции, страсти – врата разума». Вместе с тем, здесь легко сделать непростительную ошибку. Безусловно, молодой аудитории характерна повышенная восприимчивость, эмоциональная возбудимость, непосредственность. Но, помня об этом, не забывайте Цицерона: «…тот, обратив свой пламень к неподготовленному слуху, покажется бесноватым среди здоровых, хмельным среди трезвых…» Поэтому в таких аудиториях нам, в зависимости от ситуации, придется охлаждать свой пламень.
Слушателям постарше и поопытнее предложите увидеть философскую глубину стиха. Мелодика будет вестись на пару нот ниже, диапазон ее сузится. Темп (особенно в начале и в конце) также будет работать на глубокое прочтение – он замедлится и позволит на отчетливее произнесенные слова нанести более густой слой тембра. Выразительнее прозвучит ирония, более вдумчиво концовка.
Вариант чтения зависит от того, что вы хотите предложить слушателям, какой смысл хотите вложить в строки поэта. Каким вы видите лирического героя? Какой его внутренний облик? Именно интонация поможет вам донести ваше представление об этом. Именно про это и говорил Фридрих Ницше: «Наиболее понятным в языке бывает не самое слово, а тон, ударение, модуляция, темп, с которым произносится ряд слов, – короче сказать, музыка, скрывающаяся за словами, страстность, скрывающаяся за музыкой, личность, скрывающаяся за страстностью, то есть все то, что не может быть написано».
Лирический герой Маяковского, возможно, наиболее ценное открытие поэта. Это герой своего времени, передовой человек современности, который борется за всеобщее счастье, мечтает познать мир во всем его многообразии. Это боевая и бескомпромиссная личность, которая не мыслит себя вне революции. «Новаторство Маяковкого не в том, что он разбил стихотворение строчки на ступени (это было и до него), а в том, что он открыл нового героя, жаждущего разрушить все старое и создать новый мир. Его герой не хочет и не может жить так, как жили до него... До Маяковского в поэзии такой свободолюбивой и политически страстной личности не было» (В. Федоров).
Внутренний мир лирического героя раннего Маяковского наполнен самыми разнообразными, порой противоположными качествами. Да, он бунтарь, разрушитель, мститель! И в то же время люди ему «всего дороже и ближе». Ради них он идет на Голгофы аудиторий, «на каждой капле слезовой течи распял себя на кресте». Эта личность способна на любовь колоссальной силы и горькую иронию. Его пафос соседствует часто с юмором, таким образом он спасается от сентиментальности: «Хорошо, когда в желтую кофту душа от осмотров укутана!». Герой фатально одинок. И поэтому вопреки традиционному представлению так естественны трагические тона в его словах.
И акценты у нас будут расставлены по-разному. В молодежной аудитории мы подчеркнем, что лирический герой готов еще раз повторить свой путь на небо ради своей любви, «чтобы каждый вечер над крышами загоралась хоть одна звезда». В подготовленной аудитории надо показать гуманистическую традицию, которая так характерна для русской литературы.
Аксиома, что в различных аудиториях необходимо подходить и к комментарию дифференцированно. Подготовленная аудитория – более благодатный материал для хорошего лектора: при объяснении сложного текста придется опираться на соответствующие литературоведческие понятия, использовать необходимые термины. Ведь нельзя посредством слова передать другому своей мысли, а можно лишь пробудить его собственную (А. Потебня)! В неподготовленной аудитории мы должны упростить язык комментария, однако не можем отказаться от таких терминов как лирика, футуризм, ирония, метафора. И чтобы не потерять контакта с наименее информированными участниками лекции, надо продумать, как кратко и доходчиво объяснить данные понятия. Или заменить их синонимами: гиперболу назвать преувеличением, строфу – четверостишием...
Прочитайте два варианта анализа – и сразу становится ясно, для какого слушателя их подготовили.
1. В 1914 г. Маяковский пишет стихотворение «Послушайте!». Оно явилось результатом развития темы, которая читалась между строк цикла «Я!», трагедии «Владимир Маяковский» – щемящей темы звезд, лирического состояния души, без которого не жить человеку. Почти исчезает эпатаж, образ капиталистического города отодвигается на второй план. Изменяется интонация, значительно увеличивается ее диапазон: она становится взволнованно-доверительной, кое-где смущенно-ироничной, просительно-требовательной, под конец вопрошающе-ликующей.
Интонационное новаторство проявляется и на письме – в знаках препинания, в многочисленных повторах. В трех строфах стихотворения мы находим 10 тире, 13 вопросительных и восклицательных знаков! А ведь в яростном «Нате!», написанном в том же году, встречаем лишь 2 тире, а восклицательный знак поставлен лишь только в заглавие. В «Послушайте!» множество самых неожиданных мелодических конструкций, несколько анафор, строфический перенос – все это не могло не привести к выделению 30 подстрочий. О чем это говорит? Поэт учится графически подчеркивать кипение чувств, и это значительный шаг к знаменитой «маяковской лесенке».
Стихотворение наполнено лирической энергией. Здесь впервые прорывается обостренное ощущение красоты мироздания, столь характерное для нашего поэта. И эта красота представлена как потребность человеческой сущности, источник радости и вдохновения, так необходимых людям.
2. В 1914 году Маяковский пишет свое удивительное «Послушайте!». Оно совсем непохоже на все, что написано поэтом ранее. Предельно искренние слова, наполненные энергией, разрывают желтую кофту, в которую облачался поэт, дразня чистую публику. Это как бы предвестие будущего Маяковского. Прислушайтесь к этим строкам! Иначе вы не поймете Маяковского – «агитатора, горлана, главаря».
Тема звезд, лирического состояния души, без которого не жить человеку, началась в более ранних пробах пера. Но если там эта тема сочится по капле сквозь футуристические наслоения, то здесь почти нет места для издевки над буржуазным вкусом, почти исчезает главный образ дореволюционного творчества поэта – город. Резко изменяется интонация стихотворения о звездах по сравнению со всем, что было написано: она становится взволнованно-доверительной, кое-где смущенно-ироничной, просительно-требовательной, под конец вопрошающе-ликующей.
Обратите внимания на одну интересную особенность. Как вы думаете: какое время суток изобразил поэт? Что за вопрос, скажете вы: звезды видны только ночью! Но как же быть тогда с «метелями полуденной пыли»? Лирический герой раннего Маяковского – «царь ламп». Здесь же образ ночного неба видится ему с заплеванных городских улиц в полдень. Отсюда и «плевочки звезд», и «беззвездная мука», именно отсюда и просьба-требование, чтоб обязательно была звезда» – источник радости и вдохновения, столь необходимых человеку.
ВЫВОДЫ
Таким образом, при выступлении в разных аудиториях необходимо применять дифференцированный подход. Особую роль в этом играет интонация.
ЛИТЕРАТУРА
1. Артоболевский Г. Очерки по художественному чтению. – М., 1959.
2. Блинов И. Выразительное чтение и культура устной речи. – М., 1946.
3. Винокур Г. Маяковский – новатор языка // Винокур Г. О языке художественной литературы. – М., 1991.
4. Жинкин Н. Механизмы речи. – М., 1958.
5. Михайлов А. Маяковский. – М., 1988.
6. Петрова Л. О звучащем слове. – М., Знание, 1985.
7. Станиславский К. Работа актера над собой.
8. Таранов П. Риторика. – Симферополь, 2001.
9. Харьков М. «Светить – и никаких гвоздей!». Маяковский без хрестоматийного глянца. – В., 2005.